К микрофону, что на правом крыле мавзолея, подходит тов. Галахер. Он приветствует Москву от имени Коминтерна.

Слова оратора подхватывают десятки громкоговорителей, повисшие металлические тюльпанами на площади. Сквозные башни радиостанций приобщает Москву ко всему миру.

Тов. Галахер заметно взволнован. Он поправляет золотую оправу очков, мнет в руке широкую мягкую шапку.

Припав к микрофону, он бросает в простор площади, в туманную даль ноябрьского дня:

- Товарищи, мы сегодня здесь не одиноки, - и широко оглядывает Красную, такую просторную во все дни и такую тесную сегодня, площадь

Кажется нет ни одного народа, который не прислал бы сюда сегодня своих послов на праздник десятого Октября.

Они проходят- французы и бельгийцы, индусы и негры, англичане и германцы головами на площадь, где бронзовый Пожарский указывает вскинутой рукой на могилы борцов за Октябрь, где от Спасской башни, окутанной молочным туманом, плывет в высь к турецкой желто-зеленой чалме Василия Блаженного Интернационал и красными щитами убраны боярские терема Гума.

- Всех трудящихся и угнетенных нашей планеты я поздравляю с десятым Октябрем, - говорит тов. Бухарин, выступивший от имени Центрального Комитета.

B это сознание причастности к мировому, сознание, что с нами сегодня весь мир труда и мы сегодня со всем миром, пронизывает рокочущий, как прибой, осенний день.

Парад окончен. На смену бойцам пришли районы, пришла заводская и фабричная Москва.

На Красной площади стало тесно, как в комнате рабфаковцев, закачались бесчисленные эмблемы труда, лозунги, полные веры в свои силы, в конечную победу социалистического строительства.

Рассыпалась дробь пионерских барабанов, загудели гудки и флейты, запели оркестры всех наций, населяющих Союз.

Высоко и ярко веют алые флаги над разукрашенной Москвой.

Москва, просторно закутанная кумачом и плисом, тонет в лучистом расплаве огня.

Столица Советского Союза празднует десятилетие величайшей рволюции

Красные летчики открывают шествие районов. Встречаемые криками "ура" и "да здравствует Красный Воздушный флот", летчики медленно продвигаются на автомобилях мимо мавзолея.

За ними со стороны площади Революции вливается широкая пролетарская волна. Гребень этой волны - бесчисленные красные знамена, плакаты и эмблемы.

Одновременно вступают на площадь четыре района - Красная Пресня, Сокольники, Хамовники и Рогожско-Симоновский район.

Получасовой промежуток отделяет парад от демонстрации. Первыми вступили колонны Хамовников. Впереди - рабочий полк, вооруженный винтовками. Крики приветствий. Демонстрация началась.

На Красную площадь вступили одновременно 4 плотных колонны рабочих демонстрантов: Красной Пресни, Сокольников, Хамовнического и Рогожско-Симоновского районов.

Предшествуемые сотнями знамен во главе колонн шли вооруженные пролетарии, команды осоавиахимовцев в противогазах, отряды работниц-санитарок.

- Да здравствует вооруженный пролетариат! - приветствовали их с трибуны мавзолея

В ответ неслось:

- Ура ленинскому ЦК!

Из общей массы демонстрантов выделяются стрелковые отряды рабочих с остроконечными штыками винтовок, отряды работниц-санитарок с сумками, противогазные костюмы и маски и военизированные отряды пионеров.

С 11 часов утра и до 7 час. 15 мин. вчера не прерывалась праздничная лавина демонстрантов, не прекращалась перекличка их с членами правительства, Политбюро ЦК и Исполкома Коминтерна, стоявшими на трибуне.

Там были тт. Бухарин, Стилин, Ворошилов, Калинин, Молотов, Угланов, Клара Цеткин, Вайян Кутюрье, Галлахер и др.

С трибуны мавзолея демонстрантов приветствуют и поздравляют с великим праздником.

Выступают с приветствием т.т. Угланов, Молотов, Клара Цеткин, Вайян-Ктюрье и др.

Досужий статистик высчитал, что в каждую минуту на площади находилось не менее 6 тыс. человек. Всего, как считают, прошло полтора миллиона. Но какими цифрами выразить заряд энтузиазма, владевший демонстрантами!

Мы прошли по пути процессии. Тот же вид, как и все последние года, когда манифестации обратились в своего рода карнавал. Пели, плясали, кричали, оркестры играли кто что, попадались пьяные.

Пролетарская Москва течет, не кончаясь. Все содержание революции, весь ее пафос, можно прочесть на проплывающих плакатах и знаменах.

Пробираюсь к иностранным делегатам. Интересно: если уж нас, советских людей, привыкших видеть массовые выступления, так поразила грандиозность Октябрьских демонстраций, как же должны были они подействовать на приезжих?

А ведь среди них, как водится, должны быть и скептики, обработанные соответствующим образом социал-демократической печатью.

Вижу растерянно восищенные лица, сдернутые шляпы, поминутно взлетающие в приветствиях. Слышу: "hoyrra", "hip" "scool", банзай, охрипшие глотки, приветственные возгласы на всех языках, но об одном - о своем восхищении перед революционной мощью московского пролетариата.

Скептицизм? Он давно развеян, растоптан шагами полутора миллионов.

Прислушиваюсь:

- С такими массами, как не сделать такой революции!

Это было сказано не без зависти.

И как бы ответом на эти слова иностранного делегата проплывают слова огромного плаката:

- Миллионы новых партбилетов заменят утерянный ленинский партбилет...

Кремлевские стены, фасады ГУМ и Исторического музея, украшенные гигантсками стягами и плоскостями с революционными датами, - вся Красная площадь была чудесной рамой длившемуся на ней в течение 8 часов массовому действу.

Шли строители, текстильщики, электрики; ощетинившись сталью штыков, шагали допризывники; за ними двигались спортсмены, кустари, работники из пригородных совхозов, батраки в зипунах, пахнущих дымом и свежей землей.

И снова усатый Макдональд и Персель, играющий лисьим хвостиком, и в черном гробу качается над головами Второй Интернационал.

Колонны демонстрантов отображали на своих бесчисленных плакатах, диаграммах и производственных конструкциях десять лет труда и борьбы за власть Советов, за первую в мире Республику Труда, за социалистическое строительство.

- Никакая сила не может остановить нас на полдороге к мировому Октябрю! - кричало полотнище плаката

- Вперед, к мировому Октябрю! - откликались с трибуны.

- У-ра-а! - гремела площадь.

В несметном людском потоке, спокойно и плавно заливающем старинные московские улицы, привлекал внимание большой декоративный... гроб. Над гробом тихо и бледно теплились неживые свечи, в гробу одиноко "покоился" российский капитализм.

Привлекла внимание и другая карнавальная подробность: крейсер "Аврора", на котором студенты Вхутемаса, одетые матросами, показывали прекрасные образцы искусства физкультуры. Им много и горячо хлопали, и не напрасно: русский матрос навсегда вошел в историю революционного движения на ряду с якобинцами или парижскими коммунаром.

Портрет Ленина всюду: в витринах магазинов, среди лазурных ситцев и бархатистых лисьих шкур, на знаменах и плакатах, на бортах пиджаков и шинелей, в сиянии огней, озаряющих мглу дождя и ночи.

Среди демонстрантов особенно выделялась колонна студентов КУТВ.

Желтоликие юноши и девушки с чуть раскосыми вишнево-агатовыми глазами шли наряженные войнами и кули, несли под грохот барабана и лирически-музыкальный, мелодически-певучий бубенчиковый звон аллегорически-древние плакаты, со смехом тащили пестрого змея, - символ раненой феодальной монархии, - везли в щегольских ландо "своих" буржуа, еще сидящих в совиных гнездах, в Нанкине и Шанхае...

Кружил шелковый дракон, проносимый учащимися из Китайского университета, маячил на высоких ходулях воображаемый Чан Кай-ши.

На платформе, преображенной в огромный паровоз, движутся железнодорожники; трамвайный вагон забран решетками и переустроен в темницу, к окнам припали бледные лица мнимых узников.

До позднего вечера площади и центральные улицы-артерии Москвы были наполнены беспрерывно движущимися колоннами демонстрантов. Бесконечное колличество знамен, плакатов, лозунгов, каррикатурных фигур, столь популярных у нас Чемберлена, Муссолини и их меньшевистских подголосков.

Как и в прошлом году, заметно выделяется преобладание деловых, хозяйственных плакатов, иллюстрация в разных видах производственных достижений. Железнодорожники соорудили на грузовиках огромные паровозы, Электротрест возил по улицам целую избу, электрофицированную по всем правилам искусства.

Рабочие и служащие отдельных предприятий проявили бездну изобретательности.

Масса надоевших плакатов, неизбежный Чемберлен. Новое только выпады против оппозиции, и то их было не так много. Все тротуары запружены безразличными зеваками.

Подъема, о котором говорят газеты, я не видала нигде. Был насмешливо-добродушный тон. В тех процессиях, где больше интеллигенции, желание поскорее отделаться.

На миг в ликованье октябрьского дня вплетается печать.

В третьем часу часть иностранных делегатов (около ста чел.) присоединилась к демонстрации. Эта их смычка с рабочей массой вызывает взрывы аплодисментов и приветствий по адресу иностранных гостей.

Через некоторое время у Исторического музея показался красный плакат из отдельных фанерных букв: "Ленинград". Это пришла делегация ленинградских рабочих, специально приехавших на праздник в Москву, с плакатом: "Привет рабочим красной Москвы!".

За ними пришли делегации рабочих и крестьян из других городов и национальных республик.

Долго продолжалась приветственная перекличка между московскими рабочими и рабочими Ленинграда и других городов.

В эти дни на московских улицах встречались, как равноправные члены одной трудовой семьи, люди разного языка и племени.

На улицах можно было увидеть и высокую кавказскую папаху, и острый горский кинжал в матово-серебрянной оправе, и синие циганские шаровары или романтические оловянные мониста, и расшитые хиванские халаты, и островерхую киргизскую шапку из пепельного волчьего меха, и украинскую поддевку с кокетливой мерлушковой опушью, и нищие меха северного рыбаря.

Вместе с разливом великорусской гармошки-"ливенки" звучал в смуглых руках дикой молдаванской Карменситы легкий бубен цвета замазки, вместе с напевом средне-русской плясовой и украинского гопака лился протяжной напев задушевно-зовущей раздумчивой песни, напоминающей о старинных кочевьях по бессарабским степям, а рядом с ленивым восточным "менуэтом" сыпалась звеня кинжалами, бесшабашная кавказская лезгинка.

Во все эти мелодии и звуки постоянно вплеталась тонкая и длинная напевная нить вековых песен Востока.

Пошли бауманцы и Замоскворечье. Стемнело. Опять бесконечной чередой потянулись полки вооруженных пролетариев.

В ярком свете прожекторов, красном мареве факелов зрелище торжествующих десятилетие своей победы трудящихся было величественно и грозно.

Смотрите все, идут великих лет картины! - призывал художественный плакат на замоскворецкой колонны.

7 ч. 15 мин. вечера. Последний отряд.

Последние тысячи демонстрантов из миллионной массы уже прошедших через Красную площадь.

Кончившийся утром парад возобновился лихим аллюром кавалерийских частей Северного Кавказа, участвовавших сегодня в общем параде Красной армии.

С гиком пронеслись терцы и кубанцы мимо приветствовавшего их трибуны наркомвоенмора.

Жадно впитывали в себя призывные речи тт. Бухарина и Калинина и поклялись:

- По первому зову стать на защиту советской земли и оборонять не щадя жизни.

В день десятой годовщины по площади снова прогрохали войска, - гулкая, мерная пехота, легкая, стройная, нарядная кавалерия, и опять протянулись неисчислимые колонны труда.

В этот день, кроме регулярных военных частей, шли через площадь вооруженные отряды рабочих и студенчества, мелькали малиновые кресты сестер милосердия, девушек-пролетарок с размашистыми, мужественными движениями.

Вечером жалкая иллюминация и толпы народа. Кремль темен. Масса милиции. Настроение шутливое.

...В этот вечер никому не хотелось мыкаться в четырех стенах домов. До поздней ночи переливались толпы людей по площадям и улицам. Бодро и радостно выступала Москва во второе десятилетие великого Октября.